24 года Украина жила при экономически неоправданных тарифах на газ и тепло. Результат – выращенная плеяда газовых олигархов, Украина на коротком энергетическом поводке России, стагнация внутренней добычи и десятки миллиардов скрытого субсидирования Нафтогаза, расшатавших госфинансы

В наследство от Советского Союза Украине досталась энергонеэффективная экономика. Значительную роль в энергобалансе играл газ, занимая примерно 50% в структуре энергопотребления страны в 1990-х и на протяжении большей части 2000-х годов. Падение экономики и особенно промышленности привело к сокращению энергопотребления. Так, если в 1991 году потребление газа в Украине приближалось к 120 млрд кубометров, то в 2005-м было меньше 80 млрд, а спустя еще десять лет составило уже 34 млрд куб м. 

История тарифа 

До 1998 года, когда был создан Нафтогаз, рынок газа был децентрализован: компании, импортирующие газ, должны были получать соответствующую лицензию. В 1996-1997 годах лицензии были выданы 8 компаниям, крупнейшие из которых: ЕЭСУ, Укргазпром, ИТЕРА. С 1998 года Нафтогаз постепенно консолидировал рынок, став к 2003-му единственным импортером и монополистом на рынке газа. 

Уже в 1999 году в одном из документов, посвященных реформам в Украине, Всемирный банк указывает на необходимость повышения тарифов на газ и тепло до экономически обоснованного и уровня (до полной себестоимости). На тот момент газ был относительно недорогим ($50 за куб м, но фактически средняя цена была еще меньше из-за практики расчета бартером), и проблема квазифискального дефицита из-за непрямых субсидий на покрытие разницы в тарифе не стояла остро. Куда актуальнее была другая проблема – неплатежи за газ. После трансформационного кризиса и гиперинфляции начала 1990-х и финансового кризиса и девальвации 1998 года Нафтогаз собирал лишь 34% выставленных счетов, говорится висследовании Всемирного банка "Украина: вызовы, стоящие перед газовым сектором" (2003 год). Население и предприятия просто не платили по счетам. Признавая первоочередность платежной дисциплины, тот же Всемирный банк писал, что тарифы поднимать надо, но без эффективных мер по борьбе с неплатежами повышение тарифов будет экономически бесполезным. 

За 1999-2002 годы Нафтогаз смог добиться значительного повышения платежей за газ, доведя их до 90%. Тогда же вопрос обоснованности тарифов снова вышел на первое место. 

Если Украина импортировала газ по договоренностям с Россией и Туркменистаном примерно по $50 за тысячу кубометров (что было в 3-5 раз ниже, чем цена в Европе), то средневзвешенный тариф для населения составлял около $19 за тысячу кубометров, для предприятий ТКЭ – $28 за тысячу кубов, только промышленность платила около $50. Таким образом, в начале 2000-х средневзвешенный тариф для всех потребителей был около $40 за кубометр. 

Эти $10 разницы, помноженные на умеренные неплатежи и технологические потери, создавали скрытый дефицит в газовом секторе в размере 0,5-2,5% ВВП ежегодно [5]. 

Справедливости ради следует отметить, что постепенное повышение тарифов и улучшение платежной дисциплины в 2003-2005 годах при политически стабильной цене импортного газа помогло практически устранить этот дефицит в газовом секторе, сведя его до 0-1,5% ВВП. Именно тогда и была упущена политическая возможность безболезненно реформировать тарифы.

"В 2005-2007 годах у правительства была поддержка общества, к тому же доходы и благосостояние населения росли. Это была очень благоприятная ситуация для повышения тарифов до уровня себестоимости. Людям было бы несложно платить немного больше"

Андрей Герус

эксперт в энергетическом секторе, бывший член НКРЭКУ

Частично этому упущению «способствовали» и международные финансовые организации (МФО). После значительного повышения тарифов правительством в середине 1990-х годов и вплоть до кризиса 2008-го МФО особо не поднимали тему тарифов. Например, в МВФовской программе Stand-By 2004 года содержалось пространное обещание улучшить транспарентность Нафтогаза и создать систему мониторинга субсидий в энергетическом секторе, а в традиционном мониторинговом (Article IV) отчете МВФ в июле 2008 года темы тарифов и Нафтогаза упоминались вскользь. 

С 2006 года ситуация начала постепенно ухудшаться. Законтрактовав весь среднеазиатский газ, Россия стала его монопольным поставщиком в Украину. После первой газовой войны в начале 2006 года Россия подняла цену на газ до $95 в 2006-м, $130 в 2007-м и $180 в 2008 году. После второй газовой войны в начале 2009 года цена стала определяться поквартально и в среднем была на уровне $200-300 (со всеми скидками) до середины 2011-го и около $400 в 2012-2013 годах. 

Девальвация гривны в 2008-2009 годах с 5 до 8 гривен за доллар усугубила проблему. Поскольку импортный газ оплачивался долларами, а тарифы были в гривнах, в долларовом эквиваленте тарифы для населения и ТКЭ стали даже ниже. Частичное повышение тарифов в 2008 и 2010 годах незначительно компенсировало влияние девальвации. Если в 2009 году дефицит Нафтогаза вырос до 2,5% ВВП, то к 2010-му он снизился до 1,7% ВВП. Комплексная реформа газового сектора, включая повышение тарифов, стала одним из ключевых требований программ МВФ 2008 и 2010 годов. Правительства Юлии Тимошенко и Николая Азарова проигнорировали эти требования. Уже тогда разница между тарифами для населения и импортной ценой газа была пятикратной и вопрос считался очень электорально токсичным. 

Таким образом, в середине нулевых Украина упустила возможность плавно реформировать систему тарифов. Каждое следующее неповышение тарифов было политическим решением, на котором спекулировали и пиарились политики, а коррупционную ренту зарабатывали приближенные к власти газовые «бизнесмены». 

Расплата: цена низкого тарифа

Такое ценообразование и система непрямого субсидирования компенсировали львиную долю цены газа всем – и бедным, и обеспеченным, очень богатым украинцам. Государство (налогоплательщики) не имело возможности экономить деньги на более точном таргетировании субсидий. 

За десятилетия низких цен население пристрастилось к энергетическому патернализму, а политики привыкли к спекуляциям и пиару на газовом вопросе. В условиях низких цен не было стимулов для внедрения энергосберегающих технологий, индивидуального учета газа и тепла и сокращения потребления.

Дифференциация тарифов между домохозяйствами и промышленностью, выросшая с 2007 до 2010 года с 3 до 10 раз, создавала богатую почву для арбитража (перепродажи газа для населения промышленным потребителям). Коррупционная рента текла рекой. 

Нафтогаз уверенно шел к банкротству, финансовая дыра госмонополии измерялась десятками миллиардов гривен. В 2014 году, после Революции достоинства, когда баланс Нафтогаза перестал быть тайной за семью печатями, фискальный дефицит компании (газового сектора) составил 5,7% ВВП (около 90 млрд грн), превысив весь бюджетный дефицит Украины (4,6% ВВП). Монетизация этого дефицита через «печать» денег вызывала давление на курс гривны.

Тогда же, после Революции 2014 года, был сделан спринтерский рывок для решения проблемы. Если в 2013-м консолидированный убыток группы компаний Нафтогаза был $1,7 млрд, то в этом году ожидается прибыль в $0,7 млрд (чистая прибыль Нафтогаза как отдельного юрлица в первом полугодии составила 21,8 млрд грн). Это результат повышения и выравнивания тарифов на газ для населения и промышленности, улучшения операционной эффективности Нафтогаза. 

Правда, эта победа остается заложником макроэкономической стабильности в Украине. "Основная проблема не в тарифах, а в девальвации. К примеру, в 2014 году был график, как за три этапа повышения тарифов привести их до рыночного уровня. Но резкая девальвация – и решения проблемы как не бывало, тарифы надо опять поднимать", – рассказывает Герус, бывший в 2014-2015-м членом НКРЭКП. Финансовое здоровье Нафтогаза зависит не только от его руководства, но прежде всего от восстановления долгосрочной устойчивости украинской экономики, которая, в свою очередь, зависит от инвестиционной привлекательности и притока инвестиций. Без этого Украина обречена на хроническую девальвацию гривны, при которой тарифы нужно будет поднимать постоянно. 

Источник: VoxUkraine.